“Тыква в крапинку!”, – сказала я, просматривая “25 вещей, которые надо не упустить в Японии”.  “Тыква в крапинку на берегу океана! Едем”. Тогда я ещё ничего не знала об ее авторе и об ее дружбе с моим любимым Джозефом Корнеллом.

И мы поехали. На самолете и на поезде-пуле синкансене, на автобусе, на пароме и на велосипеде.

Остров Наосима на Тихом Океане целиком превращен в музей современного искусства. Сбывшаяся детская мечта – обзавестись целым островом и распорядиться им по своему усмотрению.

Весь остров-музей – о разных способах общения с реальностью. Как считает моя преподавательница Шекспира, все искусство об этом, но на Наосиме это особенно заметно: идеи сведены практически до схем.

Мы взяли электровелосипеды. Как от всего японского, от них исходит легкость и гладкость быта – вспоминается эссе Бродского “Вначале была тушенка”.  На них объехали весь остров. Фотографий мало: почти все нельзя снимать.

Об идеях: здесь есть и музеи побольше, и  “детские секретики”, как говорит моя подруга, как закопанные в песок сюрпризы, причём буквально, есть старые купеческие дома, превращенные в инсталляцию – это отдельный проект “Art House” в деревеньке Хонмура. Особое наслаждение – разыскивать дома в деревне по занавескам-норен, сличая иероглифы на карте с номерами на стене. Мимо одного мы проехали раз пять, пока не нашли нужные  окошки. Традиционные занавески-норэн  висят с двух сторон входной двери, но не закрываются плотно. Что за ними? В доме с дверями из рисовой бумаги пол превращен в мини-озеро. На дне озера лежат огромные электронные часики, какие покупали у спекулянтов в 80-е годы, и разноцветные цифры в воде отсчитывают время. Весёлая инсталляция, но одна из ассоциаций – сколько кому отведено жизни. В другом доме все оставлено как было у его хозяина – торговца солью, только двери превращены в гигантскую картину японской природы – горы, водопады. Картина настолько подробная, что ее можно принять за трещины на краске, и долго разглядывать.

Здание известного архитектора Андо Тадао – поэзия формы и пустот между ней. Один гений построил для другого. Внутри инсталляция Джеймса Тарелла, художника света. Вначале все заходят и сидят на лавке. Время регламентировано –  десять минут. Полная темнота. К концу десяти минут в глазах постепенно начинает светать. На стене перед глазами медленно проявляется прямоугольник. Встаешь и идешь – и оказывается, что это не картина, а отверстие. Оно наполнено чем-то средним между светом и туманом, как пар на рок-концертах, но легче. Материя, из которой сотканы сны. Впервые я увидела Тарелла в музее во Франкфурте и была потрясена.

Другой музей, построенный Андо Тадао, состоит главным образом из картины Моне. Одной картины во всю стену. Это Япония – сесть и любоваться одной картиной, а не бегать от одной картины к другой. Снаружи –  фрагмент сада Моне.

Вечером мы ходили в онсен – традиционную японскую баню – в граффити и каляках ещё одного художника. Потом ходили в кафе с ретро-штуками, единственное на острове, ночью пили пиво в гестхаузе, где останавливались. Хозяин прекрасно говорил по-английски, что для Японии редкость. Загадка объяснилась: он учился в Америке. Других туристов почти не было.

Тыкву в крапинку сделала японская художница Яои Кусама. У нее все в горошек. Весь мир. У нее есть целые комнаты в горошек. Если приглядеться к этому горошку, то он не простой. Тыквы разных цветов. Мы посетили желтую, а вот красную нам никак не удавалось найти. И уже отплывая на пароме, кинув взгляд в окно, я ее увидела. Красная тыква в черный горошек на берегу Тихого Океана. Мы проехали пол-Японии не зря.